А сейчас я расскажу ещё об одном удивительном случае из моей практики. В январе 1988 г. в нашей квартире появился симпатичный молодой паренёк – Артур Мухортов из города Николаева, которого поддерживали под руки двое взрослых мужчин. Лицо – измождённого серьезными недугами человека, в глазах – обречённость и безысходность. Предлагаю выдержки из его дневника, который он вёл по моей просьбе.
«В сентябре 1985 г. мне сделали операцию по удалению аппендицита, после чего через четыре месяца начались боли в животе. Врачи установили частичную непроходимость. Сделали ещё одну операцию и обнаружили множественные доброкачественные образования – спайки, рассекли их. В последующие три месяца я чувствовал себя хорошо, но вскоре боли вернулись. Врачи сообщили мне, что это начинается спаечная болезнь. Вновь потребовались операции, но они дали лишь временное облегчение. Поехал в Киев, в институт клинической и экспериментальный хирургии, где был подтверждён предыдущий диагноз, а кроме того обнаружены частичная непроходимость кишечника, хронический гастрит, холецистит. Сказали, что без операции не обойтись. Причём речь шла не об одной операции, и продолжаться они будут до тех пор, пока мой организм способен будет их выдерживать. Вернулся домой расстроенным, к тому же боли вновь появились, причём такие сильные, что не было сил их терпеть. Каждый день ко мне приезжали врачи «Скорой помощи»: сделают укол, станет немного легче, потом все возвращается. «Скорая» 35 раз отвозила меня в больницу, где мне каждый раз проводили рентгеноскопию. В итоге меня облучали 35 раз!
Вскоре знакомые и родственники узнали адрес и телефон известного целителя Дубицкого Евгения Анатольевича, который несколько раз приезжал на Украину, где успешно проводил массовые и индивидуальные лечебные сеансы.
И вот я в Москве. Поведал Евгению Анатольевичу о своей беде, о том, что мне дали инвалидность, пришлось бросить институт, в завершении, в военкомате мне выдали «Белый билет». Так что перспектив на будущее никаких. Тем более, приговор от врачей я получил просто убийственный: без операции мне нельзя, но выдержу я их максимум – две – три.
И вот, наконец, начались долгожданные лечебные сеансы, надеялся я на них, если честно, как на соломинку! С трудом сижу на стуле, самочувствие никудышное, кишечник ноет. Потяжелели руки и ноги, меня как бы вдавило в стул. Затем по всему организму стало разливаться тепло, заболела голова.
Уже после первых сеансов боли постепенно стали уменьшаться. И удивительно — впервые за последний год после принятия пищи я вообще не ощутил никаких болей. Затем они возвращались, но от сеанса к сеансу становились все слабее и слабее. И после десятого сеанса они прекратились окончательно. Самочувствие прекрасное.
После двадцатого сеанса Евгений Анатольевич предложил мне сделать легкую зарядку. Получилось. И день ото дня я стал увеличивать нагрузки, включил, правда, очень осторожно элементы дзюдо. И ничего!
Продолжаю увеличивать нагрузки, чувствую, что начинает возвращаться былая спортивная форма.
И вскоре, после 30-го сеанса, со мной произошла большая неприятность, которая бы ранее могла привести к моей кончине. Итак, на меня в электричке напали хулиганы. Они попросили у меня сигарет, но их, естественно, не могло быть. Тогда один из них неожиданно нанёс сильнейший удар ногой в живот. В вагоне кроме нас не было никого. Раньше, после такого, меня увезли бы на катафалке без всяких или – или. А тут, не только выдержал удар, но и вспомнил былые тренировки. Шпана не ожидала такого и побежала в соседний вагон. Я не стал догонять их. От счастья я разрыдался! Чуть не убили, а я рыдаю, растираю по лицу слёзы. Жив! Буду жить!
Наконец, настал последний, 43-й сеанс. На душе соловьи поют. Завтра улетаю домой!»
На этом дневник обрывается. От себя добавлю, что Артура несколько раз осматривали врачи, неоднократно проводили приборные обследования. Однако, снять с него инвалидность, о чем он их очень просил, побоялись. Как они сказали – такого в медицине ещё не было.
Отказались помочь и в военкомате. Побоялись дать Артуру отслужить в армии, ссылаясь на предыдущие заключения врачей. Зато в институте его восстановили без церемонии.
А дальше события начинают приобретать тот оборот, который был моден в романтических произведениях прошлого. Артур решил сделать предложение своей любимой девушке, которая все это время с ангельской надеждой ждала его. И надеялась, под постоянные сирены «Скорой помощи», под обречённые взгляды подруг и родных.
Конечно же, будет свадьба!
Вскоре мне и моей жене Людмиле пришло свадебное приглашение от Артура и его очаровательный невесты. Однако, дел по горло, вежливо отказываюсь, желаю счастья и здоровья, словом, всего того, что можно пожелать хорошим людям.
В ответ ультиматум: если я не приеду, свадьбы не будет. Обе семьи, родные, друзья молодоженов ждут меня в качестве второго отца. И всё тут. Пришлось отставить все дела и лететь в Николаев.
Свадьба удалась на славу. Все были счастливы за Артура и его верную, любящую жену.
Прошло некоторое время. И новый звонок из Николаева. Теперь уже тревожный.
Звонил Артур:
— Евгений Анатольевич! Беда.
— Что случилось?
— Лариса в больнице. Она на четвёртом месяце беременности. У неё сильные боли внизу живота и обильные выделения. Только что состоялся консилиум, врачи дали нам категорический ответ – выкидыш неизбежен. И произойдёт он максимум через неделю. Медикаментозное лечение помочь ей не в силах. Нужна срочная чистка, иначе будет поздно. Можно потерять не только ребёнка, но и его мать.
Я продиагностировал Ларису и сказал Артуру – нельзя опускать руки, надо бороться. Срочно обеспечь телефонную связь с Ларисой. Теперь представляю слово самой Ларисе, вернее дневнику, который она, как в свое время и Артур, стала вести по моей просьбе.
«Через пару минут после телефонного сеанса началась внизу живота, какая-то особая, тянущая боль. Других ощущений я не испытывала.
Затем стала замечать: по сравнению с первым сеансом боли становятся периодическими, а не постоянными, как раньше. И от сеанса к сеансу они стали уменьшаться.
После третьего сеанса болей не было вообще. Я смогла наконец-то от них передохнуть и впервые отоспаться. А после седьмого сеанса боли прошли полностью. Состояние и настроение превосходное! Внутри живота ощущаю легкость, свободу. Врачи осмотрели меня и сказали, что все в норме. Но почему такое произошло – они не знают. По просьбе Евгения Анатольевича я никому из врачей о сеансах ничего не говорила.
Всё, я еду домой! И никаких больниц!»
Вскоре радостный звонок от Артура – Лариса родила девочку. А через несколько часов, как ушат холодной воды: новый звонок от Артура: жизнь девочки под угрозой. С тем диагнозом, что нашли у неё врачи, ребёнок не выживает: асфиксия тяжелейший степени, нарушение общего кровообращения, аритмия… Думаю, одного этого достаточно, чтобы схватиться за голову.
Сеансы начались сразу же.
И вновь выдержки из протокола: «3 апреля 1989 в 5 утра начали отходить воды, отошли они за 30 минут. В больницу попала в 6 часов. Схватки ещё не начинались. Мне стали делать стимулирующие уколы, наконец появились первые признаки схваток. Они стали усиливаться, но шейка матки не раскрывалась. Меня положили на операционный стол. Из-за сильных схваток сама я родить не могла. Тогда врач стал выдавливать ребёнка. В 0 часов 40 минут родилась доченька. Она сразу не закричала и около 5 секунд не дышала вообще. Стали делать искусственное дыхание, ребёнок закричал, но потом стал хныкать как котенок. Приговор врачей лучше бы мне не слышать: они предрекли девочке полную неподвижность.
Девочка пролежала в барокамере пять суток, на шестые сутки впервые принесли мне её на кормление.
В тот же день нас перевели в детскую больницу. Местные врачи, естественно, прекрасно знали о диагнозах девочки. С каждым днём состояние ребёнка стало улучшаться. Врачи с радостным изумлением фиксировали быструю положительную динамику. Они ведь знали, что с такими диагнозами дети не выживают. Тем более, что мы обошлись без капельниц, плазмы и много чего другого.
Вскоре ребёнок полностью вошёл в норму. И через месяц нас выписали домой»
Думаете, на этом мытарства семьи Артура закончились, как бы не так! Вскоре нагрянула новая беда, да ещё какая!
Обратимся вновь к записям в дневнике.
«Ребёнка кормила грудью до двух месяцев. С четырёх месяцев у девочки, мы назвали её Настенькой, начался понос. Обратилась к врачу. Он выписал таблетки, но они не помогли. Врач сказал, что это зубы. И поносы мучили ребёнка ещё около двух месяцев. По ночам Настенька плакала, закатывалась. Но Евгению Анатольевичу мы не звонили. Все на что-то надеялись.
И в шесть месяцев мы попадаем в инфекционную больницу. Каждые 5 минут ребёнок какает одной кровью и слизью. За эти месяцы вес она совсем не набрала. Врач сказал, что ребёнок в очень тяжелом состоянии (да я и без него это знаю) и что будем здесь лежать ещё месяца 3-4.
Пришлось Артуру опять позвонить в Москву.
После первого сеанса Евгения Анатольевича Настенька впервые заснула и спала спокойно всю ночь. И впервые после сеанса я не заметила тех явлений, о которых писала ранее.
После второго сеанса ребёнок стал играть, обращать внимание на окружающие предметы. Стул впервые нормальный.
Настенька стала получать лечение. Ей поставили капельницу, она лежала под ней 6 часов. После капельницы Настеньке стало гораздо хуже.
Во время сеанса ребёнок дёргал ножками, кричал, закатывался. К концу сеанса мы с Настенькой уснули и спали всю ночь.
Опять поставили капельницу. Настенька отключилась минут на 10, не приходила в себя. Все, от капельницы врачи отказались. Состояние девочки просто ужасное: ни головку, ни ручки, ни ножки поднять не может. Лежит неподвижно.
Но стул по сравнению с предыдущим днём получше, но такой же зелёный.
После четвёртого сеанса состояние девочки стало улучшаться. Однако, врачи обнаружили у неё увеличение печени и селезёнки.
После сеансов Евгения Анатольевича Настенька становится спокойнее, улыбается, начинает играть с игрушками.
После седьмого сеанса пришел наконец-то анализ, который был взят неделю назад. В кале нашли инфекцию – сальмонеллу. Сразу же перевели в другую больницу – инфекционную.
Сеансы продолжались и здесь. Врачи осмотрели девочку. Зафиксировали улучшения самочувствия, стул стал восемь раз в сутки, цвет жёлтый, но печень и селезёнка пока без изменений.
И лишь после 14-го сеанса все кардинально изменилось. Стул дошел до двух-трёх раз в сутки, стал желтеньким. Печень и селезёнка полностью восстановились. Врачи так и не поняли, почему девочка так быстро выздоровела. А на выходе из больницы нас уже встречали радостный Артур, мои и его родители, друзья. Мы вновь дома, живы и здоровы!»

Прошли годы…Украина уже стала независимым государством, но с Николаевым я продолжал поддерживать отношения, перезванивались, но всё реже и реже.
Артур теперь живёт в деревне, у него всё хорошо. Сестра его уехала за рубеж. Родители остались в старой квартире, но связи с детьми оставались у них самыми тёплыми.
И тут звонок уже от матери Артура Эммы Вадимовны Мухортовой. Надеюсь, вы догадались: случилась беда и опять требуется моя помощь.
Всё, что случилось в Николаеве в 2012-м году очень серьезно, как говорится хуже не придумаешь.
Что ж, ознакомьтесь ещё с одним протоколом, который завела уже мама Артура. «Моему мужу Мухортову Вадиму Ивановичу, 65 лет, он уже 10 лет страдает заболеваниями сердца. Диагнозы: ИБС, атеросклеротический кардиосклероз, фибрилляция предсердий, тахиноросистолическая форма СН–П–БсТ. С декабря присоединилась ещё одно заболевание – облитерирующий атеросклероз сосудов нижних конечностей.
30 января 2013 мой муж проснулся с сильной болью в районе грудной клетки с левой стороны и затрудненным дыханием. Я вызвала скорую, сделали кардиограмму сердца, определили, что инфаркта нет, поставили диагноз остеохондроз и назначили соответствующее лечение. В течение недели ему становилось хуже и 7 февраля 2013 года его отправили в терапевтическое отделение больницы с диагнозом тромбоэмболия легочной артерии левого легкого. Стали проводить лечение, но оно результатов не дало. 20 февраля 2013 была сделана спиральная томография органов грудной полости, КТ-ангиография легочных артерий. Заключение ТЭЛА: Левосторонняя верхнедолевая инфаркт-пневмония. В левой легочной артерии по передней стенке тромб 1,3 см. Состояние его ухудшалось и 25 февраля 2013 его перевели в реанимацию, т.к. дышать он практически не мог. В реанимации он находился неделю и после того, как лечение не приносило результатов, его перевели в кардиологическую реанимацию другой больницы, где он находился еще три недели.
Все это время он получал большое количество антибиотиков, препараты разжижающие кровь, сердечные препараты. 17 марта 2013 к этим заболеваниям добавилось еще одно: анальная трещина, болевой синдром. Вскрытый парапроктит. Острый тромбоз геморроидального узла, болевой синдром. Боли были очень сильные. Проведенное лечение особых изменений не дало. Прогноз был неблагоприятный. Врачи предлагали везти его в Киев, но т.к. его нельзя было везти из-за его тяжелого состояния, то получался замкнутый круг. В Николаеве ничего не могли сделать, а везти в Киев нельзя. 24 марта 2013 его переводят в ревмокардиологическое отделение и при этом убирают кислород, дают отдельную палату и продолжают давать антибиотики, лекарства, разжижающие кровь, а также сердечные лекарства и лекарства от геморроя.
В палате стояла еще одна кровать, где я могла спать и поэтому я находилась там с ним постоянно. Первые два дня, а это были пятница и суббота, вспоминаются как кошмар. Он буквально лез на стенки от нехватки воздуха. На вторую ночь я потребовала, чтобы ему принесли кислородный аппарат, врачи сопротивлялись, говорили, что нельзя больше дышать кислородом, т.к. он привыкнет и не сможет без него, но когда померили сатурацию (процентное содержание уровня кислорода в крови), то сразу принесли аппарат. У него было значение 73% при норме 98%.
В этот же день позвонила Евгению Анатольевичу, как к последней надежде. Он для нашей семьи как ангел-хранитель. Первые семь сеансов он проводил “без телефона”, а я ему звонила и говорила, как себя чувствует муж. На следующий день, ему стало легче дышать, кислородом стал пользоваться меньше. Через пару дней смог с моей помощью сесть на кровать и немного посидеть. А еще через пару дней я смогла его поставить на ноги и он смог сделать пару шагов. После недельного лечения, Евгений Анатольевич сказал, что теперь будут сеансы лечения по телефону. Теперь я ему каждый день звонила, он проводил сеансы и я ему говорила какие изменения происходят с моим мужем. Он теперь днем вообще не пользовался кислородом, ночью включал его пару раз по 5 минут. Ходить стал с моей помощью метров 20.
В один из сеансов, я сообщила, что у него сильно болит грудная клетка, Евгений Анатольевич сказал, чтобы я делала массаж позвоночника и это помогло.
Все шло к улучшению, но тут поднялась температура и начались сильные боли от геморроя. Температура была 38, врачи испугались, что это началось воспаление легких. Я позвонила Евгению Анатольевичу, он сказал, что с легкими все в порядке, сказал поставить градусник и начал лечение, через 15 минут температура стала 37, боли уменьшились.
При выписке мужа ему сделали анализ крови, по всем показателям она была нормальной, проверили сатурацию, она равнялась 92%, что при его болезни очень хороший результат, сделали рентген грудной клетки — воспаления не было. Нас выписали 10.04.2013 домой. При выписке врач сказала, что никто из врачей (а его смотрело очень много докторов) в том числе и она, не думали, что он сможет остаться жив.”